Неточные совпадения
— Что это с
вами? У
вас кровь из носа идет. Нате-ка, выпейте… О каком это дьяконе
вы кричали?
Белотелова.
Нате! (Дает руку.) А то подвиньтесь поближе: я
вас так… (Бальзаминов подвигается, она его целует.)
— Забыли, как ловили за талию, когда я хотела уйти!.. Кто на коленях стоял? Кто ручки целовал!
Нате, поцелуйте, неблагодарный! А я для
вас та же Уленька!
Я бросаю «документ» на стол в невыразимом презрении: «Не просите,
нате, мне от
вас ничего не надо!
— Ни за что! — вскрикнул я, —
нате, щупайте, смотрите, а ни за что
вам не оставлю!
— Что ж такое, что сын! Если он с
вами, то он негодяй. Если
вы сын Версилова, — обратилась она вдруг ко мне, — то передайте от меня вашему отцу, что он негодяй, что он недостойный бесстыдник, что мне денег его не надо…
Нате,
нате,
нате, передайте сейчас ему эти деньги!
Странно, во мне всегда была, и, может быть, с самого первого детства, такая черта: коли уж мне сделали зло, восполнили его окончательно, оскорбили до последних пределов, то всегда тут же являлось у меня неутолимое желание пассивно подчиниться оскорблению и даже пойти вперед желаниям обидчика: «
Нате,
вы унизили меня, так я еще пуще сам унижусь, вот смотрите, любуйтесь!» Тушар бил меня и хотел показать, что я — лакей, а не сенаторский сын, и вот я тотчас же сам вошел тогда в роль лакея.
—
Нате, ешьте, черт
вас возьми! — крикнул он, раскрываясь, и раскинул в сторону руки.
— Это
вы всё хотите Варварино приданое сцапать? Нате-ка!
—
Нате!.. Это я
вам даю на извозчика. Уезжайте сейчас же, иначе я разобью здесь все зеркала и бутылки…
— Да что нейдешь, модница?.. Чего не смеешь?.. О! Нате-ка
вам ее! — сказала лет тридцати пяти, развеселая, должно быть, бабенка и выпихнула Палагею.
— Умеете ли
вы считать, мой милый? — поспешил перебить Калинович. —
Нате вот, сочтите эти деньги, сколько тут? — прибавил он, подавая тяжелый бумажник.
— Ах, чуть не забыл! — сказал Евсей и достал из кармана засаленную колоду карт. —
Нате, Аграфена Ивановна,
вам на память; ведь
вам здесь негде взять.
— «Ну, так, говорит,
нате вот
вам!» — и подарила мне отличнейшие три рубахи и тут же приказала, чтобы баню про меня истопили…
— Голубчик, Андрей Ильич, да оставьте же, мой милый, ну что за охота из-за глупостей расстраиваться. Смотрите, окно раскрыто, а на дворе сырость… Ложитесь, да нате-ка
вам бромку. «Маниак, совершенный маниак», — думал он, охваченный одновременно жалостью и страхом.
— Твое дело: как знаешь, так и делай, — сухо отвечал рыбак. — Мы эти виды-то видали: смолоду напрял ниток с узлами, да потом:
нате, мол,
вам, кормильцы, распутывайте!.. Я тебе сказал: парнишку возьму, пожалуй, а тебя мне не надыть!
Астров. Красивый, пушистый хорек…
Вам нужны жертвы! Вот я уже целый месяц ничего не делаю, бросил все, жадно ищу
вас — и это
вам ужасно нравится, ужасно… Ну, что ж? Я побежден,
вы это знали и без допроса. (Скрестив руки и нагнув голову.) Покоряюсь.
Нате, ешьте!
— Что же делать, коли узла не развяжешь? А я… Так
вам обоим скажу: будь у меня денег тысяча, — я бы
вам!
Нате! Примите, сделайте милость, ради вашей любви… Потому — я чувствую — дело ваше с душой, дело чистое, а на всё прочее — плевать!
Ну, думаю, коли нравится, так
нате же
вам!
—
Нате, вот
вам от меня по пяти золотых, вот!
— Нате-ка, господин студент!
Вы на меня не сердитесь: я человек простой. Да и все мы здесь, знаете, люди простые. А
вы человек образованный; значит, должны нас извинить. Так, что ли?
Ераст. Я это очень понимаю, только за что ж
вы людей так низко ставите? Ведь это значит: «Делать, мол, для
вас добро я могу из жалости —
нате, мол, я брошу
вам… только я так высока для
вас, что
вы даже н благодарить меня не смеете, и ни во что я считаю вашу благодарность, как есть
вы люди ничтожные».
— Так и есть. Это
вы, пан полковник! — сказал казак и, подняв руку, сказал прегромко: —
нате же
вам, пане Азенко, дулю! — и с этим словом протянул к нему руку с сложенным шишом… Переднее полотнище, как некоею нечистою силою, рассказывали батенька, опустилось и скрыло казака с шишом и все прочее зрелище.
Бурмистр. А за то, что
вам мало еще, право! Хорошенько их, Анашка! Взял да и пошел валять того да другого в зубы:
нате, мол,
вам, господа миряне, коли дураки
вы такие.
—
Нате. Только вашими пульсами
вы меня не обманете. Петров остановился и, с ненавистью глядя на бритое лицо доктора, неожиданно спросил...
Григорий Иванович. Да, Оленьку! Такая очаровательная девушка, я подумал, курсистка, честное слово!
Вам, мамаша, может быть, на извозчика надо? Погода дрянь. Так
нате! (Вытаскивает из кармана мелочь и бумажки и сует ей в руку.) Лихача возьмите, мамаша.
Трилецкий. Что же
вы, славяне, качаетесь? Пьяны? Оба как веревки? Будет же
вам от генеральши, коли узнает! По мордасам отлупит! (Дает еще по рублю.)
Нате еще по рублю! Это за то, что тебя Яковом зовут, а его Василием, а не наоборот. Кланяйтесь!
И букварей таки много купили:
— Будет
вам пряников: нате-ка
вам! —
Пряники, правда, послаще бы были,
Да рассудилось уж так старикам.
Книжки с картинками, писаны четко —
То-то дойти бы, что писано тут!
Молча крепилась Феклуша-сиротка,
Глядя, как пряники дети жуют,
А как увидела в книжках картинки,
Так на глазах навернулись слезинки.
Сжалился, дал ей букварь старина:
«Коли бедна ты, так будь ты умна!»
Экой старик! видно добрую душу!
Будь же ты счастлив! Торгуй, наживай!
— Видал? — спросил Грябов, хохоча. —
Нате, мол,
вам! Ах ты, кикимора! Для детей только и держу этого тритона. Не будь детей, я бы ее и за десять верст к своему имению не подпустил… Нос точно у ястреба… А талия? Эта кукла напоминает мне длинный гвоздь. Так, знаешь, взял бы и в землю вбил. Постой… У меня, кажется, клюет…
— Хотите вина, Вандергуд? Теперь
вам можно выпить стакан.
Нате выпейте. Видите,
вы в меня не попали. Не знаю, радоваться этому или нет, но я жив. Ваше здоровье, старина!
Змеюкина. Нет, я не в голосе сегодня.
Нате, махайте на меня веером… Жарко! (Апломбову.) Эпаминонд Максимыч, что это
вы в меланхолии? Разве жениху можно так? Как
вам не стыдно, противный? Ну, о чем
вы задумались?
Лиза. Нисколько мне не холодно.
Нате! Не хочу вашего платка. Какие у
вас женщины бывают, и
вы всем даете этот платок укрываться — противность какая! И Катя лучше
вас всех, хоть
вы и жалуетесь, что она красится. Если бы
вам можно было,
вы тоже бы красились… смешно? Ну и глупо.
Лиза(мрачно). Не скажу.
Вы сами знаете прекрасно. Боже мой, какие все люди лгуны, как они притворяются и постоянно хотят обмануть.
Нате ваш платок!
Екатерина Ивановна. Почему с Алешей? — у
вас опять какие-то гадкие мысли. Ну, разочек, ну, дружески… не хотите? Ну, скорее, а то сейчас муж придет (делая страшные глаза) — му-у-ж! (Коромыслов молчит.) Ага, — мужа испугались! А вдруг я скажу Горе, и он вызовет
вас на дуэль, что
вы тогда — ага, страшно? Я шучу, — он стрелять не умеет. Ну,
нате, руку целуйте, если губки не хотите… Что, и руку не хотите? — Господи, как рассердился! Завтра я к
вам приеду.
— Да будет
вам! — торопили Павла Сергеича, — Бросьте!
Нате, выпейте еще!